ВНЕШНОСТЬ: Играть тебе, а значит и облик выбирать - тоже. Об одном прошу: ничего экстраординарного и, по возможности, не блондинку.
ИМЯ, ВОЗРАСТ: Искра, 17 лет отроду
ОПИСАНИЕ ПЕРСОНАЖА: Искорка – сестрёнка моя младшая. Весёлая, яркая, шумная, непоседливая, но горячо мною любимая. Я тебе не только за старшую сестру, но и за матушку прихожусь. Так уж вышло, что наша с тобой (Велимира) умерла, подарив жизнь тебе. С тех самых пор нас воспитывала бабушка (Златоцвета), от которой мне и передались способности знахарки. Во мне она видела наследницу своего дара и воспитывала хоть в любви, но в строгости, а тебя – холила и баловала за нас обеих. Отец наш (Ратибор) – страж в ничейных землях. Знаешь, он ведь и правда любит нас… вот только по-своему, как умеет.
Но не печалься, Искорка моя. Не в твоём характере грустить подолгу или, чуть что, лить слёзы. Ты озорница и хохотушка – чуть легкомысленная, чуть избалованная, но всё равно добрая и приветливая. После смерти бабушки семь лет назад мне хочется думать, что я – самый близкий тебе человек на всём свете. Ты доверяешь мне свои тайны, дорожишь моими советами, но… ты ведь уже такая взрослая и, конечно же, всё знаешь лучше меня!..
Какое занятие может найти себе семнадцатилетняя девица в ничейных землях? Во-первых, по хозяйству старшей сестре помогать. К травкам своим я тебя, конечно же, не подпущу (да тебе ведь и не интересно?..), но воды принести или на стол накрыть – это ведь тебе под силу? Во-вторых, сплетни ярмарочные собирать, да с подружками ими обмениваться. Ну и что, что пользы я в этом не вижу? Можно подумать, всё я на свете знаю, да всё понимаю!.. Ну и в-третьих… а вот это уж тебе решать. Можешь во внешний мир стремиться (Не пущу, так и знай!), можешь в интриги кланов влезть (Ох, что ж я за сестра-то такая? Не слушай меня, Искорка!), а можешь просто жить себе да другим на радость. Моё ремесло не оставит нас без куска хлеба, а значит, и тебя тоже.
СЮЖЕТ И ВЗАИМООТНОШЕНИЕ: Ищу не за тем, чтобы всюду водить тебя за руку и опекать, не давая и вздоха без моего одобрения сделать. Ты должна проникнуться этим миром, привязаться к нему так же, как я. И, разумеется, захотеть остаться ни на день или два, а насовсем. Тебе семнадцать, а это значит, что ты вправе сама определять свою судьбу в Карпатах: выбирать сторону, решать, что для тебя хорошо, а что нет. Я же постараюсь стать тебе настоящей сестрой в этой сказке. Буду поддерживать, защищать, коли потребуется, с радостью вспомню с тобой эпизоды из нашего прошлого и всегда буду на твоей стороне, кому бы ты не решила перебежать дорогу или плюнуть в кашу.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:

ПРИМЕР ПОСТА

Незнакомца с обожжённым лицом привезли стражники, когда время только-только перевалило за полдень. Погружённая в чтение одного из бабушкиных фолиантов, Лада не сразу услышала стук, но мигом подскочила с лавки, когда в дверь забарабанили сразу несколько кулаков. Впрочем, девушка мигом растеряла все возмущённые возгласы, стоило ей лишь увидеть раненого. Пожалуй, даже снеси стражники её дверь с петель, они и то оказались бы правы!
О том, кто он, откуда и что с ним приключилось, никто из них толком и не знал. Пока знахарка хлопотала у широкой лавки, устраивая раненого поудобнее, сказали лишь, что объявился он на окраине торговых рядов. Там же и свалился без чувств, порядком напугав и купцов, и крестьян, и даже стражников. Последние, недолго думая, погрузили несчастного на телегу и привезли в избу знахарки. Всё верно. За тем такие, как Лада, и нужны. А фолиант подождёт.
Отмахнувшись от робкого предложения «остаться и подсобить» (люди привечали Ладу и без опаски шли к ней за помощью, но в избушке знахарки всё же чувствовали себя неуютно), девушка распрощалась со стражниками, поспешно выставила их за дверь  и кинулась в горницу, где хранилась большая часть её «сокровищ».
«Так, так, посмотрим, что тут у нас...» В памяти сами собой возникали нужные средства, рецепты и настои. Спасибо тебе, бабушка, за науку. Босые ноги ступали легко и бесшумно, а ловкие пальцы проворно перебирали содержимое полок резного открытого шкафа одного с Ладой роста.
В клети застонал раненый, и знахарка заторопилась пуще прежнего. Прихватила пузырёк с облепихой, масло из зверобоя и пару чистых бинтов – будто бы мало бедолаге обожжённого лица, так она ещё и на запястье у него свежий порез разглядеть успела. «Порез? Ах да, ещё и вытяжку из тысячелистника не забыть бы…»
Нужная склянка оказалась на самой верхней полке сверху и донизу уставленного всевозможными пузырьками, бутылочками и мешочками шкафа. Что-то из их содержимого Милада собирала и заговаривала ещё под надзором бабушки, что-то приходилось обновлять после зимних холодов, а что-то – и вовсе каждое полнолуние. Одни снадобья да настои сменялись другими без какого-то особого порядка, и лишь Лада знала, что и где у неё припрятано. Как знать, быть может, знахарки понимают порядок как-то иначе, нежели все прочие девицы?.. Разбуди Миладу посреди ночи – она и тогда узнала бы искомую склянку, но вот достать, не уронив попутно с десяток других, и ясным днём не сумела бы… Ан нет – изловчилась и ухватила за самое горлышко!
Выскочив из горницы и умудрившись не задеть коленом об угол сундука (сколько Лада себя помнила, эта коварная утварь словно бы преследовала её, норовя подвернуться под ноги всякий раз, когда та проходила мимо), Милада вновь обратилась к раненому. Водрузив на стол свою ношу, девушка склонилась над ним и закусила губу, пристально вглядываясь в ожоги. «Ох, да всё ещё хуже, чем мне сперва показалось!..»
«Сострадание – чувство нужное, и без него настоящей знахарке никуда, - часто говаривала бабушка, когда её юная Ладушка замирала рядом с нею, не в силах оторвать взгляда от очередной беды, - жаль только, что целебной силы в нём чуть. Она в твоих руках, детонька… Ну же! Чего ты столбом стоишь?!» И вот тогда-то Лада мигом стряхивала оцепенение и принималась за работу. Чудно: бабушки нету, а слова её до сих пор звучат…
- Тише, тише, - успокаивающе произнесла знахарка, лёгкими прикосновениями нанося масло на ожоги. Щекам и носу досталось сильнее всего – чудо, что несчастный вообще не лишился глаз! – но и на губы смотреть было больно. Быть может, когда-то с них не сходила усмешка, но теперь – потрескавшиеся и обожжённые – они будто бы застыли в немом крике. – Нет, облепихой тут не обойдёшься, – задумчиво проговорила Лада, наклоняясь ближе, - чуть погодя компресс из ревеня с мёдом надо будет… Ох!
Глаза мужчины открылись внезапно, заставив девушку отпрянуть от неожиданности. Всякое она успела повидать на своём веку, но чтобы такой страх и обречённость?.. Да что же, во имя Вия, приключилось с этим бедолагой?!! Вот только не время, не время сейчас для расспросов, да он и говорить-то почти не может, разве что тихий шёпот срывается с губ…
- Что? – Затаив дыхание, Милада наклонилась ближе, пытаясь не столько разобрать, сколько угадать слова. - Воды? Ты пить хочешь?
Шёпот сменился стоном, а Ладе так ничего и не удалось понять. Но вода всё же лишней не будет. Закончив с маслом, девушка обтёрла руки о передник и заторопилась к ведру с водой – осталось всего ничего, даже меньше, чем на четверть. Хорошо бы студёной, только из источника, но не бежать же за нею сейчас, бросив раненного!..
- Придётся тем, что есть, обойтись, – неведомо кому пожаловалась Лада, наполняя кружку, как вдруг в дверь опять постучали.
«Наверное, это Искорка пришла. Вот хорошо! Будет, кому помочь, за водой сбегать,» - подумала девушка, на сей раз без промедления распахивая дверь. Вот только она ещё даже мысль эту додумать не успела, прежде чем поняла – ошиблась. Стоявший за дверью мужчина обладал с её сестрицей тем же сходством, что и зима с летом.
- Вы кто? И что Вам нужно? – Спросила Милада, прижимая к груди кружку и невольно делая шаг назад. Конечно, знать в лицо всех обитателей ничейных земель Лада никак не могла, но незнакомец совершено определённо был не отсюда. Что-то неуловимо чуждое в его облике говорило об этом красноречивее всяких слов. Ох, не много ли незнакомцев для одного дня и одной знахарки?..