Дождь хлынул, как нельзя кстати. Причем настоящий дождь, не колдовской. Серая стена скрыла Кощея от преследователей, чему он был несказанно рад. Попытка проникнуть в Виеву башню закончилась, даже не начавшись толком. И вправду, что ли, Илейкины богатыри не даром хлеб ели. Можно было прищелкнуть пальцами и скрыться с глаз долой, но рядом с Илейкой топтался оборотень Вольга. При нем Кощей не стал щеголять колдовством, чтобы себя не выдать - почует еще.
Конечно, обряженного в одежды румынского крестьянина, Кощея сейчас бы и мама родная не узнала, но рисковать не хотелось. Поэтому, едва оторвавшись от преследователей, он заскочил в лавку Черномора - бывшего волшебника, а теперь торговца, потерявшего всю магическую силу. Из-за бабы, между прочим. Кощей не знал подробностей сей захватывающей истории, но суть уяснил - Черномор умыкнул мужнюю бабу, и получил от оскорбленного супруга по полной. Сам виноват. Воруешь - смотри не только на товар, но и на хозяина.
В лавке, как всегда, была темнотень. Теплилась только одна свечка. Кощей хлопнул ладонью по прилавку и позвал:
- Эй, Черномордин! Гостей не ждешь? Что нового у тебя? Каких диковинок достал?
Откуда-то из потаенных комнат лавки раздалось недовольное ворчание, на короткий миг показалась отвратительная рожа бывшего волшебника и тут же пропала: мол, не те гости, чтобы ради них от дела отвлекаться. Кощей только хохотнул и отправился исследовать лавку самостоятельно. Торговал Черномор всяким барахлом, но иногда попадались и любопытные вещицы. Например, кошелек-самотряс, который Кощей в прошлом году выторговал за рубин, величиной с голубиное яйцо. Кошелек был старый, и чаще всего водились в нем медные монеты, но как говорят: курочка по зернышку клюет. К кошельку был приставлен специальный человек, который каждый час вытряхивал в сундук медяки. Хорошее подспорье в хозяйстве.
Но в этот раз Кощея ожидала диковинка подиковинней - не разглядев в темноте, он столкнулся с девицей-красавицей, которая перебирала рухлядь на полках. Девица ударилась лбом и уронила корзину, покрытую рушником.
- Это кто тут у нас? - протянул Кощей, поглядывая с любопытством. Своих девок он знал все наперечет, тех, кто с Ярмарки - через одну, с земель Мовере - похуже. В Видере людей почти не водилось. Значит, либо проглядел красотку, либо она - из Марьиной челяди будет.

А она была - злючка. Причем, злючка с огоньком и норовом. И совсем не похожа на крестьянку. Забавно, но ее лицо показалось Кощею знакомым, хотя он точно был уверен, что раньше девицу никогда не встречал. Позабавило его и то, как она любовалась собой в зеркальце. Подобных девушек-красавиц он видел насквозь - очаровательная, пустоголовая, на первом месте - лишь собственные капризы, и весь мир вертится вокруг нее. А иначе и быть не может. Вобщем, приятное общение на неделю-другую.
Приосанившись, Кош бросился в наступление.
- Говорят, и кошка может смотреть на царя, - заговорил он самым бархатным голосом, небрежно перебирая рухлядь на полках и незаметно подбираясь поближе к девице. - Но ты - не царевна, а я - не кот, так почему бы мне не порадовать взор твоей нежной красотой? Ты прости, если тебе показалось что-то обидным. Я с девушками, обычно, несмел до слез, а перед красавицами и вовсе робею... А на тебя глядя - впору не только языку отняться, но и разуму помутиться. Чья ты такая, солнышко летнее?  Местная, или откуда-то из кланов пришла? И как тебя родные отпустили одну - такое сокровище? Или ты здесь с батюшкой матушкой? Тогда где же они?..
И оглянулся на всякий случай - вдруг выскочит сейчас какой-нибудь дюжий кузнец с пудовыми кулаками и воплями, что на дитятко его драгоценное покушаться вздумали. Разбирайся с ним потом, еще на суд потащит. К богатырям. А с Илейкой Кощею сейчас встречаться не хотелось. Пусть поостынет, да забудет о том, что кто-то пытался проникнуть в Виеву опочивальню.

Кощей поймал взгляд строптивой девицы в зеркальце. Опять собой любуется.
- Все бы вам, красавицам, у зеркала вертеться, - сказал он, - и горя не знаете, и людей по себе судите. Одета ты как крестьянка, а и у тебя ручки - работы не знавшие. И личико тоже солнцем не опалено. Значит, или лентяйка, или не та, за кого себя выдаешь...
Он с удовольствием заметил, что девица смешалась, и закончил:
- Тебе бы в моей шкуре посидеть,тогда поняла бы, что моя жизнь - не только баклуши бить.
Вслед за этими словами он почувствовал легкое головокружение. Кощей зажмурился и помотал головой, прогоняя морок, а когда открыл глаза... Он точно помнил, что  во время разговора стоял за спиной девушки, опираясь о стену, а теперь почему-то находился у самой полки и держал в руках то самое зеркало, в которое только что любовалась красавица. Еще ничего не понимая, он оглянулся, и увидел себя самого - с таким по-идиотски удивленным лицом... В следующее мгновенье он - стоящий у стены - подскочил к нему - держащему зеркало - схватил за грудки и хорошенько встряхнул, вереща при этом тоненьким бабским голоском:
- Ты что натворил, колдун проклятый! А ну, верни, как было!
Зеркало вывалилось из руки и упало на пол, разлетевшись на сотни осколков. Кощей уставился на него, и увидел, что одет в длинную рубашку, из-под которой торчат маленькие женские поршни. И только тут понял, что произошло, и выругался так витиевато, что Черномор выскочил к прилавку.
Зеркало было волшебным и могло менять облик по желанию. А что он сказал? "Тебе бы побывать в моей шкуре..." Вот они с девицей и поменялись шкурами. Точнее - телами.
- Прекрати визжать! - оборвал Кош плачущую красотку, волей случая заключенной в тело чародея, и направился к Черномору. - Значит, зеркала волшебные разбрасываете?! А предупредить нельзя было? Давай другое, пока меня вороны не засмеяли. Я - в бабском платье бегаю!
- Одно было, - невозмутимо ответил торговец, и Кощей потерял дар речи. - Зачем разбил? - продолжал Черномор. - Знаешь же, что волшебные зеркала - суть вещи редкие, по парам на продажу не выставляются.

Когда девица завыла в голос, Кощей не сдержался и влепил ей пощечину, чтобы пришла в себя. Самого себя по морде бить, конечно, не очень приятно, но и видеть собственную физиономию зареванной - это еще хуже.
- Поплакала? - спросил он грубо - и куда только бархатный голос девался, и ласковые речи? - почесывая ладонь, потому как нежные девичьи ручки не были приспособлены для крепких плюх. - Если бы тут можно было ревом помочь, я бы тоже всплакнул. Только без толку. А ты, - он повернулся к Черномору, - если не хочешь, чтобы я тебя в крысу превратил - сказывай, у кого зеркало купил. Какой-такой чародей подобным богатством разбрасывается?
Для устрашения он еще и пальцами прищелкнул. Так, хотел огонька немного добавить - попугать басурманина, чтобы память ему освежить, но... ничего не произошло. То есть, вообще ничего - ни тебе язычка пламени, ни искорки. Тут уже Кощей струхнул не на шутку. неужели и волшебство его осталось в прежнем теле? Тьфу, как страшно называть собственное тело - прежним.  Он лихорадочно соображал, что делать. Главное, чтобы Черномордин не догадался, что у него нет больше колдовской силы. А девчонка?.. Неужели теперь она стала колдуньей? А если попросить ее попытаться сколдовать все обратно?
- Зеркало у старухи купил, - ответил торговец, и бодренько ответил, надо сказать. - Она в капище венки вяжет. Седая такая, с бородавкой на подбородке. Йованой зовут.
- Пошли! - скомандовал Кощей, и рванул вон из лавки, под самый дождь.

Кощей наверняка знал только одно - что колдовство можно достаточно легко повернуться вспять или вовсе уничтожить, если прошло немного времени. Но кто знает, сколько будет свеженьким и горяченьким колдовство волшебного зеркала? А значит, надо быстро найти эту Йованну, и требовать, чтобы расколдовала. И девкиным капризам здесь совсем не место.
- Конечно, знаю, кто ты такая! - ответил он грубовато, убирая с лица мокрые пряди. Ох, ну и морока бабам с длинными косами! - Дура ты несусветная. А если не поторопишься, и я с тобой на пару дураком окажусь. Давай, шевелись! Мне в твоем цыплячьем теле неохота торчать до скончания веков!
Он схватил девчонку за руку и поволок по улице. Со стороны это выглядело, наверное, забавно - пигалица тащит за собой мужика, да еще и басит на него, что твой богатырь. А мужик вырывается, топочет ножками и пищит тоненьким голоском. Тьфу ты, аж противно!
Кощей и в самом деле сплюнул. Было досадно за собственную ошибку и злобно на девицу, которая спутала все карты.
Они миновали торговую площадь, как безумные промчались мимо корчмы и постоялых теремов, и оказались около капища. Дождь миновал, и на полнеба заиграла радуга - двойная подкова, вещающая миру, что потопа больше не будет. В любое другое время Кощей полюбовался бы на это небесное явление, но сейчас был не тот случай.
В капище было людно, готовили жертвоприношение или справляли чью-то свадьбу - не поймешь. Да и не важно. расталкивая толпу, Кощей думал, как бы половчее спросить про старуху Йованну - где ее найти и все такое. Он даже прокашлялся, чтобы говорить помягче, как и пристало бабскому облику.
Но люди вдруг расступились, и перед парочкой оказался седой старик со взглядом пытливым и строгим. Он присмотрелся к Кощею и ткнул в него пальцем, вскидывая дубовый посох, увитый свежими листьями. Толпа загомонила, оторвала Кощея от злополучной девчонки, подняла на руки и понесла к алтарю, установленному перед идолами.
Кощей струхнул, за что сам себе стал противен. Куда это его тащат? Неужели, волхв разгадал подмену тел и решил теперь поквитаться с чародеем за все хорошее?..

Видя, что красивая девка не понимают, чего от нее требуют, главный волхв  шепнул ей на ухо:
- Тебе оказали честь преподнести нашим богам бескровные жертвы. Надень венки на идолов и поклонись им.
Кощей вздохнул с облегчением - а все не так страшно. Он увидел в первых рядах самого себя - не себя, разумеется, а эту дурочку из лавки, которая натянула его тело, как лапоть. Она строила отвратительные гримасы и указывала на выход из капища. А то он сам не знает, что надо поторопиться! Но длиннобородый дед привязался, как банный лист.
- Ладно, давай свои венки. Да быстрее шевелись, хрыч сивобородый. Видишь - мне недосуг! - проворчал Кощей, не особенно заботясь, чтобы голос звучал понежнее.
Волхв вытаращил глаза и застыл, держа в протянутых руках венок из ромашек, васильков, луговой кашки и прочих сорняков, которыми зарастают летом луга в Карпатах.
Пришлось чуть не силой отобрать у старика венок. Кощей неуклюже водрузил украшение на чело резному столпию, поправил маленько - чтобы не висело криво. Бог ведь, как-никак. Отвесил поклоны направо-налево и честному люду, потом сплюнул и пошел прочь, не забыв прихватить за руку девчонку и не особенно заботясь об изяществе походки.
У кого-то спросил, где найти Йованну. Ему указали на избушку-развалюшку за тыном капища. Толпа расступалась, и люди смотрели кто с удивлением, а кто и со смешком. Волхв так и стоял  вытянув руки. такой странной девицы ему еще видеть не приходилось

Завидев богатырей, Кош понял, что это - по его душу. Те самые, что бежали за ним от Виевой башни. как это водится - он вмиг забыл, что сейчас находится в теле нежной девицы, и потащил за собой Злату, которая - как на грех! - снова начала упираться и что-то бормотать возмущенно.
- А ну, отпусти девчонку! - заорал один из богатырей, и Кощей сообразил, что со стороны все выглядело так - нескладный горбоносый верзила держит за руку красавицу, которая тщетно пытается вырваться.
- Да это он! Вор!- крикнул второй богатырь, они мигом повязали "злодея", который был вовсе не злодей. Надо отдать девице должное - она не завизжала на всю улицу бабьим визгом. За это Кош стал ей даже немного благодарен - авось, выйдет разобраться без лишнего шума.
- Не обидел тебя лиходей, красавица? - раздался вдруг голос позади, и чародей понял, что сегодня бог судьбы решил всерьез над ним поглумиться. Из переулка неслышной поступью вышел сам Вольга.
Кош даже задышал с придыханием. Вольга - это не дурак волхв. А ну, как сразу распознает подмену?
Но Вольга посмотрел на девицу мельком, его больше интересовал вор.
- К Илье его, на допрос, - сказал богатырь, чуть заметно хмурясь - лицо пойманного показалось ему знакомым.
Кощей незаметно размял пальцы. Подручные Вольги были без кольчуг, Вольга - в кольчуге, но без шлема. Видно, впопыхах не успел на башку ничего пристроить. Тем лучше. Кощей взял богатыря за могучее запястье и улыбнулся как можно ласковей, маня наклониться, чтобы говорить на ухо.
Вольга не предвидел подвоха и наклонился. И получил хороший удар головой в лоб, отчего потемнело в глазах. Кощей не стал медлить, схватил богатыря за уши и с размаху приложил об колено. Справившись с вожаком, не составило труда справиться и с подручными. Одному Кощей заехал в челюсть, а другому - в солнечное сплетение, после чего сцапал за шиворот свою спутницу и дал деру куда подальше.
Они укрылись за деревянными ящиками, в которые сбрасывали мусор. Воняло тут, как в свинарнике, который не чистили лет десять, зато и преследователи их не нашли. Было слышно, как богатыри перекликались, бегая вокруг капища, потом голоса их затихли.
Тут только Кощей позволил себе помычать, тряся разбитыми в кровь костяшками пальцев:
- Твои кулаки бесполезнее гнилых яблок! - рявкнул он на девчонку.

Кощею было недосуг выслушивать новые причитания. Шум погони затих, и чародей осторожно выглянул из укрытия. Так, путь свободен.
- Пошли! - он снова схватил Злату за руку и потащил за собой. Надо было вернуться к капищу.
В этот раз они преодолели дорогу без приключений. Вот и заветная избушка, вот из нее выходит сморщенная старуха с удивительно проницательным взглядом. Ведунья - не иначе.
Не успел Кощей и рта раскрыть, как бабка всплеснула руками:
- Да вы, никак, обмененные!
- По глупости некоторых вляпались, - признал Кощей, порадовавшись, что бабка оказалась с понятием. Не надо тратить время на объяснения. - Обратно все вернуть можешь?
Йованна усмехнулась, и усмешка Кощею не понравилась.
- Где же вы раньше бродили, сердешные мои? - старуха насыпала в решето зерна и отправилась на задний двор - оттуда доносилось квохтанье. Куриц кормить пошла.
- Хочешь сказать, мы опоздали?! - вот тут холодок вполне ощутимо пробежал по спине.
- Опоздали, опоздали, сердешные, - кивнули невозмутимо ведунья.  - Быстрее надо было бежать. Теперь волшебству возврата нет.

Тут уж Кощей не сдержался и вспомнил все ругательства, что знал - тихо, но выразительно.
Видере! Это каким же надо быть дураком, чтобы идти туда, да не имея волшебной силы! И кто, хотелось бы знать, пропустит их туда? Редко кому удается сбежать оттуда, но  двое селян, топающих на земли змиев - уже нет ничего подозрительнее.
Старуха, как будто услышав его мысли, склонила голову к плечу и улыбнулась - хитро-хитро:
- Туда, конечно, простым людям хода нет, только если за смертью, но тут я вам помогу, - она протянула Кощею и девице по маленькому румяному яблочку. И где только эти яблоки раньше прятала? Чародей готов был поклясться, что мгновение назад у нее ничего не было в руках. - Скушайте, родимые, а там и дорожка откроется... Только добрее надо быть друг к другу, добрее...
Последние слова старухи Кощей расслышал уже издалека - после того, как он машинально откусил сразу половину этого яблока-недомерка, в глазах потемнело, невесть откуда взявшийся вихрь крутанул вправо-влево, а потом... они с девицей очутились посредь густого леса, а ничейных земель с чистыми улицами и капищем за тыном - как ни бывало.
От неожиданности Кощей выронил яблоко, оно упало в густую траву и затерялось где-то.
Рядом стояла девица и оглядывалась растерянно.
- Ну, старуха! - не выдержал Кощей. - Сразу в логово к тварям ползучим зашвырнула, проклятая!
Ведь можно было (от безысходности, добром бы никогда о помощи не попросил) обратиться к Яге. Или к Сирин. Как-нибудь так, поосторожнее, чтобы бабы свою силу не почувствовали. А тут - получи! Перекинула в мгновение ока. И желанием не поинтересовалась. Кощей заоглядывался. Одно время он был частым гостем в Видере и знал, что тут под каждым деревом скрывается чудище. или шпион какой в траве ползет Мало ли гадов на службе у Горыныча? А попасть к главе клана Видере или его советничкам сейчас было бы препаршивым поворотом судьбы.
И тут его осенило:
- А не шпионка ли ты Горыныча?! - напустился он на девицу, которая вот-вот готова была снова пустить слезу, - сговорились с карлой и с бабкой, заманили меня, дурой-девкой оборотили! А ну, отвечай!
Он угрожающие двинулся на на свою спутницу, позабыв, что теперь ниже ее ростом, да и в силе уступит. Но не в силе победа, а в правде. Кощей сжал кулаки и ткнул девицу в плечо.
- Отвечай, пока я из тебя душу не вытряс! - он и в самом деле схватил ее за грудки и встряхнул, но тут же отпустил с ругательством. И как можно было лупить самого себя?

Никогда еще Кощею не было так больно. Причем болело не столько тело, сколько ныло сердце. Вот когда взметнулась вся тоска по утраченной колдовской силе - мог бы, прибил кого-нибудь, кто под руку подвернулся.
Но чародей только скрипнул зубами, поднимаясь с сырой земли и проверяя, на месте ли руки-ноги.
Девица запричитала так, что с ближайшего куста слетела ворона. Села на ветку поблизости и уставилась любопытно, раскрыв клюв. Словно подсматривала и подслушивала. А вдруг и вправду?..
Кощей торопливо поднялся, путаясь в длинном подоле и морщась при каждом резком движении. Доковылял до девицы и хотел уже потрясти за плечо, но передумал и только тихо сказал:
- Не реви. Земли тут дурные, по лесу чудища всякие рыщут. Услышат - сразу притащатся. Они куда как охочи до людской кровушки. Пойдем-ка отсель, пока беды не случилось, - говорить старался мягко, чтобы опять не осерчала и не вдарила по нему его же собственным колдовским искусством. 
Ворона слетела с ветки и мигом исчезла в сером небе, обещающем в скором времени новый дождь. Кощей проводил птицу взглядом и совсем затосковал: не иначе, полетела докладывать о пришлых. А если Горынычу доложит?..
Он заоглядывался и принялся торопить девушку:
- Быстрее, быстрее. Нам теперь в любом месте лучше, чем здесь. И еще это... ты руками-то слишком не махай. Попортишь еще шкурку свою красивую, самой потом слезы лить всю жизнь.
О том, что ему, хитрецу, страшнее было, чтобы она не попортила его шкуру, Кощей промолчал. Пусть боится и думает, что ему ничего не страшно.
Куда им пойти, чародей еще не решил. Но всяко подальше отсюда, где их видела ворона. Он не сомневался, что не пройдет и четверти часа, как сюда набегут... набегут, вобщем. И неизвестно, кто.

Кощей едва не застонал от отчаяния. Мало того, что девка пользовала его волшебную силу на всякие глупости, так еще и умываться задумала. Очень вовремя! Бормоча, что надобно уходить поскорее, да хоть куда - куда глаза глядят, он стал подталкивать деваху в спину. За руки уже хватать опасался - мало ли, что наколдует.
Но она не удержалась. Махнула на прощанье. Прежде,чем Кощей успел что-то сообразить, на них уже летела огромная, локтей в тридцать, ель. Да не просто ель, а леденцовая конфета, которая - если не повезет, конечно - могла прихлопнуть их так, что мокрого места бы не осталось.
Наверное, никогда в жизни Кош так не бегал. Он еле успел задрать подол, чтобы сподручнее было скакать через валежник. Хуже всего, что девица мчалась по прямой - даже свернуть не догадалась. Но утешало одно - таких дур в шпионах Горыныч никогда не держал. Хотя сам был не особого ума, пусть и три башки.
Треск за спиной становился зловещим.
Кощей припустил посильнее, нагнал девицу, схватил за опояску и дернул в сторону,что было сил. Видеть свое тело раздавленным сахарной глыбой очень уж не хотелось.
Они кубарем полетели в овраг, а где-то совсем рядом грохнулась оземь и разбилась на кусочки-льдышки зеленая гора. Та, что была раньше деревом - елочкой. Теперь только слепому их не заметить,разве что покричать осталось: мы здесь!
Докатившись до самого дна, Кощей оказался в жидкой грязи - здесь солнышко не высушивало землю, не могло проникнуть сквозь лапы-ели. Не успел чародей подняться, как на него рухнула девица. Будь они каждый сам собой, Кощей ничего против и не имел бы. Но тут - извините! Едва не захлебнувшись в жиже, Кош принялся спихивать с себя одуревшую от страха красотку. А это было делом нелегким - попробуй сбросить с себя дюжего мужика. Пусть и худого, но тяжелого, как три отъетых борова.
- Да свались, наконец! - заорал Кош, отплевываясь. - Все кости сломаешь!

То, что у девки было не все в порядке с головой, Кощей теперь окончательно понял. И сам чуть не спятил, когда его потащили на руках, да в кусты, да еще раздевать принялись, ласково при этом приговаривая.
Бить заботницу по рукам он все же побоялся. Открыл было рот, чтобы высказать все, что думает, да так и застыл - со свалившейся к ногам поневой и рубашкой, спущенной с одного плеча. В кустах они с девицей сидели не одни. А в компании девяти или десяти мужиков весьма разбойничьего вида. Все с дубинками и при ножах, у старшего - ростом повыше,в плечах пошире и рябого - на поясе самонастоящий меч. Наверняка, ворованный.
- И кто тут у нас? - обманчиво-ласково спросил рябой. - Полюбовнички? Не то место вы выбрали, милые, совсем не то. Здесь ведь так просто не ходють, здесь пени платить надо.
В этот момент Кощей больше всего пожалел, что его не накрыло еловым леденцом. Лежал бы себе сейчас, тихонечко, и забот никаких. Ведь бессмертный, все-таки. Глядишь, откопали бы лет через сто. Или сам бы вытаял. А теперь... Он инстинктивно запахнулся в рубашку и прикрылся волосами. И тут же сам себе стал противен - ну, баба! Чисто - баба!
Разбойник поглядывал с интересом, а потом оборотился к девке в Кошевом теле. Кощей вдруг понял,что так и не спросил,как ее зовут, дурочку эту,несчастье ходячее.
- Ты чьих будешь, добрый молодец? На слуг Горыныча не похож, а его крестьяне без дела по лесам не шатаются. И кто тебе девица-красавица? Жена ли, подруга? А может, сестра? Не больно-то вы с ней личиками схожи. Она - вон какая красота, а ты больше на ворону похож.
И сам первый закатился хохотом, а шайка с удовольствием поддержала атамана.

Ну да. Самое умное было - полыхнуть ясным пламенем из ушей. Кош с тоской увидел, как волосы на висках у его украденного тела подпалились от колдовского пламени. Так всю красоту попортит. Как потом с девками смеяться-болтать, лысиной щеголяя? Прозовут еще "Опаленышем" в довершение ко всем бедам.
Но фокус подействовал - разбойники опешили и отступили на несколько шагов. Бежать? Кощей по собственному опыту знал, что бежать от шакалья - верная смерть, а огрызнись - может, и испугаются.
- Ты бы, братец, еще громом из задницы лиходеев распугивал! - заявил Кош, предварительно прокашлявшись в кулак, чтобы голос был потоньше. - А ты чего, борода, глаза вытаращил? Не видишь, что брат мой - могущественный колдун из клана Горыныча? По делу мы тут. У Горыныча... голову правую разломило. Лекарство нужно. Тебе ведь известно, что самое лучшее средство - это слюна Балаура? Как? Не знаешь?..  Ну так я тебе говорю. Вот мы с братцем и отправились, чтобы лекарство добыть. Да я оступилась на мосточке, в грязь упала.
Во время такой речи, Кошу удалось привести в порядок одежду и затянуть вязки на вороте так туго, что едва сам не задохся. Он остановился против атамана и посмотрел на него ласково:
- А ты ничего так, мужик при сбруе. Сразу видно, что грозен!
Чего только не делают льстивые девичьи речи. Атаман приосанился, разгладил бороду и улыбнулся.
- Тут вся округа на мне держится, - гордо произнес разбойник. - Сам знаешь, людишки не очень Видере жалуют - не будешь следить, мигом разбегутся. Мы подумали, что и вы беглые. Вернуть хотели.
- Ну и скор ты, батюшка! - захихикал Кощей и погрозил шаловливо пальчиком: - Знаю, что и о логове Балаура-змея тебе все известно. Подскажи-ка мне, девице неразумной, где это чудище искать?
И склонил голову к плечу, изображая Божью бя, отчего сам себе стал противен.
- Так знаю, конечно! - атаман с готовностью ткнул пальцем за спину. - Вот этой лощинкой, потом по ручью, там горы будут, как три пальца из земли торчат. За ними - гора, травой поросшая. В горе - пещера, в пещере и обитает чудище. Только зачем тебе туда ходить? Опасно, красоту еще попортишь. Пошли лучше к нам в гости? Мы тут лагерем недалеко?.. А Горыныч - ничего, не сдохнет. Чай, башки у него три, одну потеряет - не страшно.
Разбойники засмеялись, Кощей - тоже, хотя и через силу.
- Нет, мы уж лучше службу справим, - сказал он скромно. - А на обратном пути - так и быть, уговорю братика к вам заглянуть.

Вот это было уже лишнее. Вся вот эта глупая болтовня на тему "как ведут себя благопристойные девицы". Кощей проявил великое терпение, не заткнув ляльке рот на третьем слове. Но она, похоже сама поняла, что молчание - золото, вкупе с жемчугами и яхонтами. Спасибо хоть, разговаривая с разбойникам не сплоховала, за это Кощей снова испытал к товарке по несчастью вполне дружеские и благодарственные чувства. Не совсем пропащая, раз соображает. Правда, делает это редко, как видно, но лучше редко, чем никогда.     
У ручья чародей остановился - умыться. Не то, чтобы он заботился о девкиной внешности, но засохшая грязь тянула кожу, это было неприятно. Потом он вытер ладони об одежду, поглядывая на три горные вершины, и впрямь торчащие, как пальцы. Идти до них было часа два, не меньше.
- Тебя как звать-то? - спросил он.
Да уж, самое время познакомиться. Но чародей решил проявить благородство. Тем более, не знаешь, что ждет впереди. А надеяться им теперь не на кого. Только друг на друга.